Карл Маркс написал свой главный труд более 100 лет назад (имеется в виду "Капитал").
Да и жил он в стране которая "кое-чем" отличалась от нашей страны.
Естественно возникает вопрос: а нужно ли тратить время для того, чтобы понять его экономическую теорию?
Ведь времени и так мало, а тут такие острые политические проблемы...
Каким образом знание экономической теории Маркса может нам помочь в нашей ежедневной борьбе против капитализма,
и его пособников в СССР - Ельцинов, Кравчуков, и прочей бюрократической сволочи?
То, что написал автор является не столь важным как тот метод которым он пользовался для своих исследований.
То что остается после автора - это его "улыбка", как сказала бы Алиса в стране чудес.
Под "улыбкой" подразумевается его метод, его подход к материалу,
т.е. именно то, что мы можем использовать для преодоления задач, которые встают перед нами.
Главная задача которая стоим перед любым честным, борющимся с капитализмом человеком - это вопрос,
"а с чего же начать мою борьбу?",
"как я могу лучше всего вставить палку в колеса мировой капиталистической колеснице, а значит и
помешать ее продвижению на территорию СССР?"
Те из нас, кто имеет даже самый малый опыт борьбы за интересы рабочего класса знают,
что большинство борющихся товарищей предпочитают начать с конкретных действий,
с реальной классовой борьбы там, где она происходит на данный момент -
чаще всего это демонстрации, митинги, мелкая профсоюзная борьба
(допустим за восстановление какого-то рабочего на работу).
Но является ли это эффективным методом перехода к социализму на данном этапе развития
сознательности и организованности рабочего класса в нашем обществе?
Приходится сознаться что нет, не является.
После долгих лет сталинизма, после долгих лет втаптывания в грязь самого понятия социализм,
отождествления полунищенского существования и беспредела с социализмом,
любой человек со здравым смыслом (но без анализа Троцкого) скажет:
"Нет! Не хочу я социализма, подавайте мне капитализм, вон посмотри как живут рабочие там, за бугром."
"За бугром" имеется в виду наиболее богатые империалистические страны;
почему-то советские рабочие не засматриваются на жизнь рабочих в тех странах, где производится большинство товаров
сегодня - таких как Гонк Конг, Тайвань, Аргентина, Малазия, Южная Корея и т.д.
Сегодня борьбу против капитализма приходится начинать с самых азов, с разоблачения лжи и пропаганды капитализма,
с разъяснения рабочим истории нашей страны,
с преодоления их вульгарного, продиктованного сталинистами типа Волкогонова, понимания опыта мировой истории.
В условиях, когда приходится начинать борьбу с начала, первое за что мы возьмемся может определить всю
дальнейшую историю борьбы, во всяком случае для нас.
Поэтому, выбор изначальной точки отправления является абсолютно важным вопросом коммунистической революционной стратегии.
Карл Маркс здесь может больше посоветовать, чем любой другой ныне живущий "теоретик" типа Манделя.
Вот что Маркс пишет в "Grundrisse" ("Основания"), работе которая предвосхитила "Капитал":
"Это кажется на первый взгляд верным начинать с реального и конкретного,
с реальных предпосылок, таким образом начинать, в экономике, например,
с населения, которое есть основание и субъект всего общественного акта производства.
Однако, при более близком рассмотрении этого вопроса это оказывается неверным...
если бы я начал с населения, это была бы хаотичная концепция всего общества,
а затем я должен был бы, посредством дальнейших определений, двигаться аналитически по направлению
к все более и более простым концепциям, от фантастического конкретного к все более тонким абстракциям,
пока я не дошел бы до самых простых определений.
Оттуда, путешествие должно было бы быть проделано в обратном направлении,
до тех пор пока я, в конце концов, опять не подошел бы к населению,
но на этот раз не как к хаотической концепции общности, а как к богатой тотальности множества определений и отношений...
Конкретное является конкретным потому, что оно есть сконцетрированность множества определений,
и, таким образом, единство разнообразия...
Если пойти первым путем, то полная концепция должна была бы испариться для того чтобы образовать абстрактное определение;
по второму же пути, абстрактные определения ведут по направлению к размножению конкретного посредством мысли."
На первый взгляд эта цитата кажется интересной, но не относящейся к тому вопросу который стоит перед нами: "С чего начать?".
То, как решает этот вопрос Маркс, на чисто теоретическом уровне, является решением применимым и к практическим
задачам сегодняшнего дня. В вопросах экономики нужно начинать с абстрактного и переходить к конкретному.
Чистой абстракцией в экономике, более того, самой фундаментальной из всех экономических абстракций,
является понятие о стоимости. Видели ли мы с вами когда нибудь стоимость в ее "чистом" виде?
Можем ли мы с вами указать на какой нибудь предмет и сказать: вот эта вещь и является стоимостью, и больше ничем другим?
Нет, такого мы не можем сделать.
Каждый предмет, даже золото, является в первую очередь конкретным предметом,
обладающим определенной потребительской ценностью,
а уж затем, он может (но не обязательно) представлять стоимость,
которая как бы кроется за внешней оболочкой данного предмета.
Итак, Маркс начинает "Капитал" с абсолютной абстракции, с понятия о стоимости.
Чем же он кончает, к чему стремится его труд?
Его труд стремится к конкретному, к населению, которое при капитализме разделяется на классы.
Последняя, 52-я, едва начатая глава III тома "Капитала" так и называется: "Классы".
Вопрос, которым задается Маркс, что является фундаментальным вопрос экономики, переходит однако уже в область социологии:
"что образует класс?", "благодаря чему наемные рабочие, капиталисты и земельные собственники образуют три больших
общественных класса?"
Ответ на эти вопросы возможно дать научно только потому, что Маркс до этого уже затронул такие вопросы,
как откуда берутся доходы различных категорий общества (рабочих, торговцев, банкиров, лендлордов, и
промышленных капиталистов).
Вопрос о доходах возможно было решить из роли которую
каждая категория населения играет в процессе производства.
В свою очередь, вопрос о процессе производства и о торговле невозможно было бы решить,
не будь решен вопрос о том, что же это производство производит и что же обращается в сфере обращения,
т.е. что такое товар, какова его внутренняя анатомия.
И вот таким образом, мы упираемся в эту абстрактную, вроде бы ненужную для классовой борьбы маленькую деталь,
а именно - понятие о стоимости.
Итак мы видим: правильный подход к построению социально-экономической теории общества идет от абстрактного
понятия о стоимости, к понятию о производстве товаров и их обращению, через вопросы о
роли различных категорий населения в процессе воспроизводства, и в конце концов подходит к
конкретным и революционным вопросам об отношении между классами.
Оппортунистический же подход к вопросам классовой борьбы, т.е. тот подход который является наиболее легким,
отбросил бы к чертям все эти "школярские" дебаты о том, что такое стоимость, откуда она берется,
на какие части стоимость товара разбивается, и т.д. и перешел бы сразу к тому что "важно" и "нужно" для рабочих
и для их полного освобождения от рабства капитала.
К сожалению, именно такой подход и характеризирует современное революционное движение.
Мы спешим узнать почему Тони Клифф считает, что в СССР существует гос.капитализм,
но не желаем понять что такое капитал, а значит и что такое капиталистическое общество.
Мы спешим издавать газеты и журналы где мы подробно освещаем события нынешнего дня,
но у нас нет теории которая бы руководила нашим восприятием этой действительности.
Мы спешим создавать коммунистические ячейки и печатать листовки, даже несмотря на то,
что уровень сознания людей которые входят в эти ячейки не поднимается выше оэуновского коммунизма,
а листовки только отображают это.
Так вот, как в экономике правильно идти от абстрактного к конкретному,
так и в революционной деятельности, особенно в ее начале, где все находится в процессе зарождения,
нужно отбросить в сторону весь оппортунизм связанный, во-первых, с долгими годами сталинизма в нашей стране,
с развращением и втаптыванием в грязь понятия о коммунизме,
во-вторых, с низкой теоретической подготовкой революционных кадров,
отсутствием приемственности в коммунистической теории, и в-третьих, с отсутствием международной
социалистической революции, со всеми вытекающими отсюда последствиями (в частности для нашей промышленности).
Если мы не просто играемся в коммунизм, если не хотим тратить наше время впустую,
а хотим реальных результатов наших трудов (пусть даже самых скромных),
то мы должны начать действовать как профессионалы.
А это значит - мы должны начать с изучения марксисткой теории,
и причем не только в виде прочтения, а в виде изучения, в виде конспектирования,
в виде дебатов, статей и семинаров. Мы должны определиться по ряду основопологающих,
важных вопросов, ответы на которые будут определять, кто мы есть,
можем ли мы говорить о создании единной партии (или хотя бы единного рабочего фронта),
какова должна быть наша стратегия и тактика в современной политической ситуации
(и вообще, что это за ситуация?) и т.д.
Без такой серьезной изначальной дискуссии внутри марксистких кругов не может быть и речи об эффективной работе в массах.
Нам нужно изначально найти свою Полярную звезду, по которой мы будем держать ориентир,
и лишь затем мы сможем увлекать за собой массы.
Все остальное есть оппортунизм; все остальное есть непродуманность, несерьезность,
халатное отношение к себе и к другим людям.
Если надо было бы сейчас выдвигать лозунги, то я бы выдвинул:
"Долой популярщину!", "Долой заигрывание с массами!",
"Давайте сами сначала определимся чего же мы хотим, а как мы это можем начинать делать!
" А вопросов - куча! Только начни думать - и они посыпятся как снег на голову.
Возражения тут могут быть двоякого порядка:
во-первых (и это голос анархо-коммунистов) а не значит ли это что мы,
т.е. журнал наш, собирается командовать революционным движением?
Спросим наших оппонентов: что значит командовать движением?
Для того, чтобы командовать, реально командовать (а не в мечтах) нужно иметь революционный авторитет.
В среде революционеров, т.е. самых беспокойных и буйных голов нашего века, никто никому не будет подчиняться иначе,
как только если "командиры" сумели завоевать авторитет посредством своего пера, своих знаний,
своей верной, наиболее продуманной и конкретной оценкой ситуации.
Сталинисткие методы командования в революционном движении, т.е. посредством аппарата, не пройдут и невозможны,
ибо аппарата нету. Сталин, лично, никогда не пользовался авторитетом среди большевиков в период их восхождения к власти.
Даже когда Сталин стоял во главе Наркомнаца, в 1920 году, даже там его слабая логика
(хотя и опиравшаяся на идеи и авторитет Ленина и Политбюро) не пользовалась авторитетом;
при голосовании Сталин не редко оказывался в меньшинстве.
Подчинить себе других, командовать другими не есть наша конечная цель (в этом мы сходны с анархистами).
Власть, ради самой власти - это Сталин.
Наша цель - обучить самих себя и революционные кадры марксисткой теории,
поднимать уровень политических знаний, помогать революционерам определиться в главных задачах сегодняшнего дня.
Если наша помощь будет полезной, если наша оценка будет верной, если статьи по диалектике, истории, и т.д.
что мы напечатаем дадут что-то новое революционному движению - тогда независимо от нас самих мы завоюем авторитет,
уважение революционных бойцов.
Только в таком случае мы сможем управлять, или помогать в управлении, революционным движением.
Никто здесь не собирается командовать, ущемлять интересы, инициативу, достоинство других.
Никто не собирается и не может командовать потому, что у нас нет единной партии,
мы не связаны партийной дисциплиной, у нас нет партийного аппарата.
Что мы да попытаемся сделать, так это образовать, направлять и определять задачи нашего движения,
движения авангарда рабочего класса. Авторитет или его отсутствие будут лишь последствиями нашей деятельности.
Командовать может лишь тот, кто видит дальше.
Это и есть наша цель - видеть дальше; авторитет есть лишь атрибут политической дальнозоркости.
В этой области мы верим в буржуазную догму о благотворном влиянии конкуренции;
давайте конкурировать идеями, давайте сражаться за истину в освещении законов диалектики,
истории, в остроте политического анализа и организационной тактики!
Наш журнал открыт для ваших идей, для ваших статей и предложений.
Второе возражение против вышеприведенной концепции о развитии есть следующее (и оно исходит из лагеря нетерпеливых):
если мы углубимся в теорию, то не упустим ли мы массы за такими людьми как Анпиловы, Жириновские, Макашевы, и
другими "патриотами" и фашистами?
Во-первых, такой подход не диалектический.
Предаваться только теории было бы такой же нелепицей как "Искусство ради искусства",
что было декадентской эстетической теорией конца XIX - начала XX века.
Теория, настоящая Идея, требует проникновения в массы, требует овеществления, требует материализации,
жаждет вырваться наружу из душных переплетов книг и брошюр.
Когда мы говорим, что нужно заняться теорией на данном этапе, мы не говорим, что нужно перестать искать единомышленников,
или людей что стоят близко к нам по взглядам;
мы не говорим, "Сегодня мы занимаемся теорией, и никакой практики, а завтра - практикой, и никакой теории!".
Такая мысль, едва мы ее выскажем, сразу предстает пред нами как нелепая и глупая, ибо таковой является.
Практика сегодня - это значит привлечение на свою сторону тех кадров, что уже сами пришли к коммунизму,
или же что уже подошли достаточно близко к нему.
Стоит только немного подтолкнуть - и лавина обрушится.
Этих людей нужно снабжать литературой что выработала мировая коммунистическая мысль в течении последних 70 лет;
и в особенности литературой Троцкого.
Эти люди, прочтя такие статьи как "Сталинизм и большевизм" или "Их мораль и наша"
не могут не взяться за голову и закричать благим матом, ибо они нашли то, что искали всю жизнь,
сознательно или нет (следовательно отсюда вытекает одна из задач нашего журнала -
публиковать эти статьи, стараться увязать их с темами что будут дискутироваться в данный момент).
Вот на таких людей не стоит жалеть времени и сил; можно и нужно идти на всевозможные компромиссы
и лавирования (например работа по восстановлению комсомола) дабы получить доступ к такой аудитории.
Что же касается основной массы рабочих, и других слоев населения, то агитиция среди них является
не эффективной тратой времени на данном этапе нашего движения. Нам нужно использовать время для изучении теории.
Во-вторых, вопрос о том, упустим ли мы массы за Жириновскими и Анпиловами предполагает либо то,
что у нас эти массы уже имеются, либо то, что мы их вот-вот завоюем.
В самом деле, как можно упустить того, чего нет?
То, что у нас масс нет, то что они идут не за нами - это и ослу понятно.
То, что мы можем упустить потенциальных "болельщиков" коммунизма,
которые вот-вот вольются в так называемое троцкисткое движение,
опровергается нашей практикой до сегодняшнего дня и тем этапом развития на котором находится наше движение;
в лучшем случае, каждый из нас смог перетянуть на свою сторону пока только одного-двух рабочих или студентов,
и причем эти люди уже были готовы принять "истинную веру".
Что толку с хождения по демонстрациям, заседаниям, и т.п.
где разговор чаще всего переходит в плоскость угроз и перебранки,
где уровень подготовленности людей к восприятию идей коммунизма равен почти-что нулю?
Разве у нас есть время чтобы тратить его зря?
Граница которая указывает нам в каждом конкретном случае где мы тратим время зря,
а где - не совсем, определяется слиянием различных обстоятельств
что определяют данный конкретный момент как особенный и уникальный.
Каждый будущий революционер должен научиться оценивать ситуацию как пригодную или нет к агитации.
Такое чутье приходит с жизненным опытом.
Так что не надо бояться ошибиться,
не надо бояться пробовать новых подходов к проблеме агитации,
новых путей выхода на революционные кадры.
Важно, однако, сделать нужные выводы после каждого такого "боевого вылета" или серии таких "вылетов".
Наша теория может нам помочь определить лишь общее направление деятельности,
общее направление удара; а именно, наша задача сейчас - это определиться в
наиболее важных теоретических и политических вопросах;
организационные вопросы, кадровая политика, и т.д. должны подчиняться стратегическим соображениям;
кто нам сейчас нужен, а кого мы можем пока "упустить" -
все это выливается из определения нашего движения как находящегося в своей зачаточной фазе,
из определения положения коммунистического движения в мире вообще как слабого и в своей
массе находящегося в руках мелкой буржуазии, с одной стороны (например, "Милитант"),
сектантов, с другой стороны (например, "Рабочая власть"),
или сталинистов (как то РКРП).
Наша теория может нам преподать лишь общие направления;
боевой конкретный опыт должен дополнить саму теорию примерами и уроками.
Ибо, как сказал немецкий мыслитель Иммануил Кант,
мысль без чувственных восприятий слепа,
чувственные восприятия без мысли глупы.
В завершении, разрешите напомнить вам о Ленине.
Кого-кого, а вот этого человека нельзя попрекнуть в отсутствии революционных чувств,
в желании видеть революцию свершившейся. Вот что пишет Владимир Ильич в своей работе "Что делать?":
"Без революционной теории не может быть и революционного движения. Нельзя достаточно настаивать на этой мысли
в такое время, когда с модной проповедью оппортунизма обнимается увлечение самыми узкими формами практической деятельности.
А для русской социал-демократии значение теории усиливается еще тремя обстоятельствами,
о которых часто забывают: во-первых, тем, что наша партия только еще складывается,
только еще вырабатывает свою физиономию и далека еще не закончила счетов с другими направлениями революционной мысли,
грозящими совлечь наше движение с правильного пути.
Напротив, именно самое последнее время ознаменовалось (как давно уже предсказывал "экономистам" Аскельрод)
оживлением не-социал-демократических революционных направлений.
При таких условиях "неважная" на первый взгляд ошибка может вызвать самые печальные последствия,
и только близорукие люди могут находить несвоевременными или излишними фракционные споры и строгое различение оттенков.
От упрочения того или другого "оттенка" может зависеть будущее русской социал-демократии на много и много лет.
Во-вторых, социал-демократическое движение международно по самому своему существу.
Это означает не только то, что мы должны бороться с национальным шовинизмом.
Это означает также, что начинающееся в молодой стране движение может быть успешно лишь при условии претворения
им опыта других стран.
А для такого претворения недостаточно простого знакомства с этим опытом или простого переписывания последних резолюций.
Для этого необходимо уменье критически относиться к этому опыту и самостоятельно проверять его.
Кто только представит себе, как гиганткски разрослось и разветвилось современное рабочее движение,
тот поймет, какой запас теоретических сил и политического (а также революционного)
опыта необходим для выполнения этой задачи.
В-третьих, национальные задачи русской социал-демократии таковы,
каких не было еще ни перед одной социалистической партией в мире.
Нам придется ниже говорить о тех политических и организационных обязанностях,
которые возлагает на нас эта задача освобождения всего народа от ига самодержавия.
Теперь же мы хотим лишь указать, что роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией.
А чтобы хоть сколько-нибудь конкретно представить себе, что это означает,
пусть читатель вспомнит о таких предшествинниках русской социал-демократии,
как Герцен, Белинский, Чернышевский и блестящая плеяда революционеров 70-х годов;
пусть подумает о том всемирном значении, которое приобретает теперь русская литература..."
Пусть читатель подумает о Марксе, которого он вероятно знает на 3-;
пусть он подумает о Ленине, слова которого приходится опять и опять цитировать нашим создателям
революционных ячеек основанных на оуэновском коммунизме;
пусть читатель подумает о Троцком, которого он может и читал, но так и не "вьехал" в то,
почему Лев Давыдович несчитает СССР не-рабочим и не-буржуазным государством;
пусть читатель подумает о Гегеле, которого он вероятно не знает;
пусть читатель подумает о Плеханове, Бухарине, Люксембург, Бебеле, Преображенском, Раковском;
пусть читатель подумает об истории Интернационалов, "пусть ... да довольно и этого!"
Слова Ленина имеют для нас сейчас особое значение; во-первых, опыта стало больше, теорий - хоть пруд пруди,
и все они требуют нашей оценки, нашего отношения к ним;
старые теории иногда содержат больше "мяса" чем все новые всплески мелко-буржуазного оппортунизма вместе взятые.
Во-вторых, преемственность прервана; нас некому учить - мы должны учить себя сами.
В-третьих, наши задачи поистине уникальны; нам еще предстоит похоронить сталинизм без того,
чтобы он опять и опять не вылезал из своей могилы
(ибо не случайно "Известия" за 30 января 1993 года, опубликовала статью о Л.Берии как о человеке,
который мог бы вывести нашу страну из кризиса);
т.е. похороны сталинизма должны быть настоящими,
покойника надо еще убить, а тех, кто его будет вырывать из могилы
(вроде нынешней редколлегии "Известий"), следует послать вслед за покойником к их праотцам.
Покаяние только тогда может быть искренним, только тогда можно предотвратить самоубийство молодого поколения,
когда мы поймем кого и что же мы хороним, а следовательно и как его надо хоронить.
Кроме всего прочего, позволительно напомнить, что писал Ленин свою книгу "Что делать?" в 1901-2 годах.
Если читатель читал только эту книгу об истории революционного движения в России,
то он знает, что это был период когда социал-демократическая партия уже была создана,
когда она уже прошла период борьбы с народничеством и активно боролась в "легальным марксизмом"
таких оппортунистов как Бердяев и Булгаков,
когда партия уже активно участвовала в рабочем движении и в партию начали вливаться рабочие,
т.е. партия уже далеко эволюционировала, прошла через три периода,
которые Ленин кратко, но метко, характеризирует в Заключении.
И вот на этом этапе развития, Ильич выступает за революционную теорию и
против "мелкого практицизма в соединении с полнейшей теоретической беззаботностью".
Не является ли борьба Ленина и нашей борьбой сегодня,
когда мы не только не можем говорить о "четвертом периоде",
который "поведет к упрочнению воинствующего марксизма",
но и даже о первом, который бы мог нам представить теоретиков
такого же калибра как Плеханов, Каутский или Ленин?
Суммируя вышесказанное, хочется повторить:
правильные пути развития ведут теоретиков такой глубины как Маркс, а
также революционеров такого калибра как Ленин,
от абстрактных вопросов к конкретным действиям.
Гегелевское понятие о развитии (а именно это и есть метод Маркса, диалектика),
в упрощенном варианте - это восхождение от абстрактного к конкретному,
от эмбрионного к развитому состоянию феномена.
В революционном движении сегодня отсутствует абстрактное начало,
т.е. полностью отсутствует направляющая теория.
Борьба ведется вслепую, в одиночку, разрозненно;
революционная политика не опирается на революционную теорию,
и в результате революционной политикой не является.
Эту теорию необходимо дать.
Но дать ее некому; старое поколение большевиков перебито и умерло, преемственность прервана,
официальный советский марксизм брежневского периода - это маразм в обнимку с шовинизмом.
Следовательно, нам самим необходимо восстанавливать теоретическое наследие марксизма.
Первая и главная задача революционера сегодня, в конце XX века, в условиях реакции и наступления капитала -
обучать себя и близких по взглядам людей революционной теории,
научиться правильно освещать (а значит и понимать) политическую ситуацию в мире.
Результатом такой деятельности может быть повышение авторитета авангарда и увеличение количества (и качества) бойцов.
В конце концов эти бойцы смогут заложить основание той революционной организации, которая перевернет мир.
Ноябрь 1992 года, Харьков
Пишите Фракталу: fractal-vortex@yandex.ru
другие работы по теории революции
взято с сайта: http://Kiev-vortex.narod.ru/