8. ВИДЕНИЕ БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ

а. Мильтон

1. Английская революция, в момент своего высшего прибоя, оставила после себя интересные следы видения того будущего, к которому мы стремимся. До сих пор мы называли это будущее “коммунизмом”, но у этого слова уже чувствуется нечто устарелое, ибо как могут рядиться в одни и те же одежды к примеру представители сталинистких течений и мы? Мне кажется, что “коммунизм” есть обозначение будущего для общества на стадии индустриализации, в то время как Гегель мог говорить о будущем как о “жизни бога и божественном познании” на стадии перехода общества из феодализма к капитализму. Но сегодня мы живем в обществе которое выходит из стадии индустриализации в том смысле, что не производство стали или даже компьютеров является самым передовым, а скорее производство и приложение знания как такового. В таком пост-индустриальном обществе должно быть новое понятие о цели, к которой мы стремимся. “Революция” и может стать таким целевым понятием.

2. Наиболее гениальные люди во всех отраслях деятельности находят свое место на стороне революции. Давид Юм, в частности, пишет: “the generals of greatest fame and capacity happened, all of them, to spring up on the side of the parliament. The courtiers and great nobility, in the other party, checked the growth of any extraordinary genius among the subordinate officers; and every man there, as in regular established gov’t, was confined to the station, in which his birth had placed him.” “все более известные генералы были на стороне парламента. Дворяне и аристократы, из другой партии, не позволяли развиваться гению среди подчиненных офицеров, и каждый человек там, как в обычном правительстве, был ограничен тем положением, которое ему было предназначено рождением.”
3. Одним из величайших умов на стороне революции был Джон Мильтон. Он родился в Лондоне 9 дек. 1608 г. С ранней юности он “вел борьбу со своими родными и наставниками, стремясь посвятить всего себя поэзии и литературе, был одержим пламенной любовью … к свободе идеальной и абсолютной, религиозной, политической и семейной.” В ходе революции “еще молодой, но уже замеченный по своим обширным и утонченным познаниям, требовал, в выражениях, дотоле неслыханных по своему благородству, свободы совести, свободы книгопечатания, права развода”. Таким образом, характерные черты революционного ума это: 1) борьба против уз семьи; 2) борьба против формализма школы; 3) любовь к свободному творчеству во всех сферах жизни. Гизо пишет: “Для Кромвеля главное значение свободы заключалось в том, что она давала полный простор благочестию и нравственной стороне жизне людей. Для Мильтона - ее главное значение состояло в том, что она открывает простор умственным способностям человека. Книги, написанные Мильтоном, были осуждены цензорами.” О необходимости свободы в государстве Гизо пишет, что в ходе Английской революции, “стала выясняться та мысль, что если не будет существовать свободы слова для печати и для кафедры, то церковь и государство скоро опустятся до тусклого уровня ходячего общественного мнения.” Общественное мнение противополагается более глубокому пониманию истины.
4. В ходе революции Мильтон выступал рьяно против короля (памфлет “Иконокласт”), и поэтому когда пришла пора Реставрации, Гардинер пишет: “При господствующем формализме в церкви и разврате двора для него не было места в жизни”. Мильтон олицетворяет свою судьбу в лице слепого и плененного Самсона в поэме “Samson Agonistes” (1671):

“This day a solemn feast the people hold

To Dagon, their Sea-Idol, and forbid

Laborious works. Unwillingly this rest

Their superstition leaves me; hence with leave

Retiring from the popular noise, I seek

This unfrequented place to find some ease …”

6. Уединение, которое предоставила Мильтону Реставрация, дало ему возможность написать свои две самые знаменитые поэмы. Смысл “Потерянного рая”, по мнению Гизо, состоит в “борьбе силы неба и сил ада между собою, борьбе во имя спасения единой чистой человеческой души.” В ней Мильтон призывает людей “защищать твердыню душевной чистоты, осаждаемую соблазнами.” В поэме “Возвращенный рай” мы видим как рай достигается в борьбе с искушениями.

7. В конце пусть Мильтон нам сам подарит свое видение будущего: “Взгляните теперь на этот громадный город, на это убежище и твердыню свободы, под защитой самого бога. Во всех военных мастерских не найдется столько наковален и молотков для выделки оружия, необходимого для защиты попранной истины, сколько найдется там мудрых голов, склонившихся с пером в руке, при тихом свете ламп, добивающихся для нас новых идей и понятий, чтобы встретить наступающий новый строй. В то же время другие заняты чтением; пытливость их не знает границ; они подчиняются только силе причины и силе доказательства … совершенство его (дома Господня) в том-то и заключается, что из соединения разнообразного, но не противоречивого, получается величественное здание, восхищающее всех своею красотою и симметрией.” Думается, что это понятие о будущем как о царстве познания соответствует тому, как мы обозначили суть производства в пост-индустриальном обществе.

“В этот день люди торжественно пируют

В честь Дагона, морского идола, и запрещают

объемные работы. Их суеверие оставляет этот отдых для меня, и поэтому,

я ретируюсь перед шумом толпы, и ищу

то малопосещаемое место чтобы найти немного покоя.”

О Мильтоне, в ходе Реставрации, Юм пишет, что удивительно то, что он остался жив, а не то, что он жил в полной нищете, покинутый всеми (как типична эта нищета и одиночество для гениев и революционеров!). Именно к мильтоновскому типу людей применима следующая ода Горация (из Юма):

The man, whose mind of virtue bent,

Pursues some greatly good intent, with undiverted aim,

Serene beholds the angry crowd;

Nor can their clamours, fierce and loud,

His stubborn honour tame.

Not the proud tyrant’s fiercest threat,

Nor storms that from their dark retreat

The lawless surges wake,

Not Jove’s dread bolt that shakes the pole,

The firmer purpose of his soul

With all its power can shake.

Shou’d Nature’s frame in ruins fall,

And chaos o’er the sinking ball.

Resume primeval sway,

His courage chance and fate defies,

Nor feels the wreck of earth and skies

Obstruct the destin’d way.

б. Диггеры

1. Для революционеров характерен переход к “иному”, суть которого пока что неясна. Революционеры отрицают старое, но назвать новое пока что не в силах. К иллюстрации этого можно привести следующий рассказ Давида Юма: рядовой из армии Кромвеля “went into the church-yard, and there told them, that he had a vision wherein he received a command from God, to deliver his will unto them”: 1) the Sabbath is abolished as ceremonial; 2) the tythes are abolished; 3) “That ministers are abolished as antichristian, and of no longer use, now Christ himself descends into the hearts of his saints, and his spirit enlightened them with revelations and inspirations”; 4) “Magistrates are abolished as useless, now that Christ himself is in purity amongst us, and hath erected the kingdom of the saints upon earth. Besides they are tyrants, and oppressors of the liberty of the saints, and tye them to laws and ordinances, mere human inventions”; 5) “Then putting his hand into his pocket, and pulling out a little bible, he shewed it open to the people, saying, Here is a book you have in great veneration, consisting of two parts, the old and new testament: I must tell you it is abolished; it containeth beggarly rudiments, milk for babes. But now Christ is in glory amongst us, imparts a farther measure of his spirit to his saints than this can afford. I am commanded to burn it before your face.”

 “вошел в церковный двор, и сказал им, что у него было видение, и он получил от бога команду донести это до людей”. 1)Суббота отменяется из-за ее церемониальности; 2) десятина отменяется; 3) “Священники отменяются как антихристианские, и бесполезные, ввиду того что теперь Христос снизошел в души его святых”; 4) “Судьи отменяются как бесполезные, ввиду того что Христос в своей чистоте среди нас и построил царство святых на земле. Кроме того, они тираны и угнетатели свободы святых, и прикрепляют их к законам, простым изобретениям человечества”; 5) “Затем, положив руку в карма, он вынул маленькую библию, и сказал: вот книга перед которой вы все падали ниц: она отменяется; она содержит основы годные лишь для детей. Но теперь, когда Христос среди нас, он преподает больше чем эта книга может дать. Я получил приказ спалить ее перед вами.”

2. В момент разрушения старого мировозрения, появляется множество альтернативных теорий и гипотез, конкурирующих за то, чтобы стать на место его. Один из солдат Кромвеля говорит: “Если я буду поклоняться солнцу или луне, подобно персам, или этой оловянной кружке, то какое кому до этого дело?” Кризис религиозного мировозрения действительно был грандиозным для своего времени.

3. Начинается почти интуитивный поиск альтернативы. Естественно, что самые радикальные социальные течения прокладывают дорогу. Одним из вождей диггеров был Winstenley. Мировозрение Винстенли можно назвать пантеизмом, т.е. обожествлением всех элементов природы. О боге Винстенли пишет: “И если кто-либо возьмется рассуждать, что есть бог вне творения … тот будет, согласно пословице, строить воздушные замки или рассказывать нам о мире, лежащим по ту сторону Луны и Солнца …”. Об отношении бога к человеку Винстенли пишет: “Тот, кто доискивается бога вне самого себя и славит бога (якобы пребывающего) на расстоянии, тот славит неизвестно что.” О познании Винстенли пишет: “знать тайны природы, это значит знать творения божии; а познавать творения божии - это значит познавать самого бога: ибо бог живет в каждой видимой вещи, в каждом теле”. Пантеизм больше всего развит в работах Спинозы (1632 - 1677). Пантеизм есть промежуточный, и для своего времени революционный шаг между протестантизмом (16-17 вв.) и материализмом (18-19 вв.)
4. Главное наставление Винстенли: “работайте вместе, вместе ешьте свой хлеб”. Для этого необходимо преодолеть то, что земля (понимай как средства производства) может кому-то принадлежать: “до тех пор, пока правителями являются те, кто называет землю своей, отстаивая эту частную собственность моего и твоего, простые люди никогда не будут свободными …” Вместе с тем, коммунизм Винстенли следует назвать половинчатым. В частности, Винстели выступает против уничтожения института семьи: “для каждого человека дом - его собственность, равно как и вся обстановка в нем, и продукты, которые он получил из общественных складов, - его собственность … И если кто-либо пытается отнять у него дом, обстановку, пищу, жену или детей, говоря, что все вещи общие, и, таким образом, нарушая закон, тот преступник и должен быть наказан.” Еще один отрывок из раннего памфлета Дж.Винстенли: “Истинная республиканская свобода заключается в свободном пользовании землей. Истинная свобода царит там, где человек получает пищу и все, что нужно для его содержания. Человеку легче не иметь тела, чем не иметь пищи для поддержания последнего”. А так как в Англии нет свободного пользования землей, то Винстенли сделал логический вывод: “Англия - тюрьма … бедные люди ее арестанты.” М.А.Барг пишет об Винстенли: “ничего более глубокого и проницательного о характере событий 40-х годов 17 в. до него и столетиями после него не сказал ни один историк, ни один мыслитель, к этим событиям обращавшийся. Поистине нужно было так глубоко спуститься в самую гущу жизни наиболее обездоленных масс, чтобы подняться духовно так высоко над всею ученостью своего времени.”

5. Вторым вождем диггеров был Walwyn. Вальвин подводит молодых людей к атеизму. Например, он собирает их у себя дома и задает вопросы, как то: “Как вы можете доказать, что библия есть слово божие?”. Он также “водит молодых людей по разным церквам, заставляет их слушать, как священники одной бранят священников другой, обращает внимание молодых людей на противоречия, нелепости церковных проповедей и восстанавливает их таким образом против всякой религии.” Вальвин утверждает, что “ад - совесть дурных людей в настоящей жизни”, и “что глупо молиться по целым часам, потому что истинная религиозность заключается в оказании помощи бедным”.

6. Общественное устройство за которое выступают диггеры можно назвать анархическим, ибо в нем отсутствуют “стражи порядка”, т.е. государство. Вальвин объясняет это так: “Если возникает какой-нибудь спор, надо будет только пригласить сапожника или какого-нибудь другого трудящегося человека, лишь бы он был честен и справедлив, он рассмотрит и решит дело и затем снова вернется к своей работе.”

7. Путь к этой цели диггеры видят через призму опыта первобытных христиан: “The Community amongst the primitive Christians, was Voluntary, not Coactive; they brought their goods and laid them at the Apostles feet, they were not enjoyned to bring them, it was the effect of their Charity and heavenly mindednesse, which the blessed Apostles begot in them … it was not esteemed duty, but reckoned a voluntary act occassioned by the abundant measure of faith that was in those Christians and Apostles” (“A Manifestation from Lilburn, Walwyn, … styled Levellers …” 1649). Следовательно, диггеры отрицают насилие как метод борьбы. “Община первобытных христиан была добровольной, а не принудительной; они сложили свои вещи у ног апостолов, не потому что их заставляли, но в силу своего устремления к раю, что в них было заложено апостолами … это не считалось обязанностью, но добровольным делом происходящим из большой веры которая была у тех христиан и апостолов” (выписка из манифеста левеллеров за 1649 г.; автором этого манифеста скорее всего был Вальвин).
8. В 1649 г., в Соррейском графстве, группа последователей Винстенли начала “в разных местах обрабатывать и оссеменять поля, призывая к себе окрестный народ, обещая каждому кто присоединиться к ним, пищу и одежду”. Поля которые они обрабатывали были пустыри и никому не принадлежали.

9. Однако мирная деятельность диггеров навела страх на местных землевладельцев. А потому те обращаются к пресвитерианскому генералу Ферфаксу чтобы тот прислал войска. Два эскадрона кавалерии явились, поломали все постройки диггеров, разорили их поля, и захватили предводителей в плен. “явились пред Ферфаксом с шляпами на головах; и когда их спросили, почему они не снимают шляп, те отвечали: “Потому, что он такой же человек, как и мы.” В разговоре с Ферфаксом Эверард пробует пояснить свою доктрину: “Мне было видение, которое сказало: “Иди, возделывай землю и собирай плоды ее, чтоб раздавать их бедным, чтоб кормить голодных и одевать нагих.” Мы не хотим посягать ни на чью собственность, не хотим разрушать никаких оград; мы берем только необработанные земли, с тем, чтобы сделать их плодородными и полезными для человека. Придет время, когда все люди добровольно отступятся от своих имуществ и передадут их в общину. Мы не будем защищаться оружием; мы покоримся властям и будем ждать обещанного времени, потому что оно близко.”

в. Диггеры в наши дни

1. Подобно тому как мы можем наблюдать древние этапы развития нашего общества приглядываясь к аборигенам Австралии или к диким племенам Африки, мы можем наблюдать революционные движения которые имели место быть несколько веков тому назад в наиболее передовых странах если присмотримся к революционным движениям современности в некоторых отсталых странах. Для этих стран в наши дни характерно обезземеливание крестьян в связи с укрупнением сельского хозяйства и введением машинного производства. Идти в крупные города - такие клоаки как Сент-Пауло - эти крестьяне не хотят, т.к. знают что там их ждет только преступность, лачуги из картона, антисанитария, и др. Поэтому, они объединяются и пытаются вырвать землю которая находится в собственности крупных землевладельцев - латифунтдистов. Правящие классы до поры до времени терпят эти посягательства на институт частной собственности (аналогично тому, как во времени Великой Депрессии в США в 1930-х годах некоторые права частных собственников были лимитированы для того, чтобы спасти капитализм как таковой). Фотографии на следующих страницах взяты из журнала “Paris Match”, а комментарии основаны на репортаже бразильского журналиста Sebastiao Salgado.

На этой фотографии мы видим как безземельные крестьяне Боливии идут завоевывать себе землю, дабы прокормить самих себя.

Здесь мы видим как крестьяне вооруженные сапками, топорами, и в не последнюю очередь дудками, пытаются победить собственные страхи перед возможной местью латифундистов. Действие происходит на ферме Ксинго, возле реки Сао-Франсиско, на севере-востоке Бразилии.

Колонна в 12 000 человек, 5 км длинной, врывается рано утром на 22 000 гектаров необрабатываемой земли в провинции Парана, на юге Бразилии. Правительство говорит, что оно должно разобраться, принадлежит ли кому-то эта земля. Если да, то крестьян выгонят при помощи полицейских и наемников.

 

Крестьяне берут свои вещи и основываются на новом месте.
Крестьяне отдыхают после того, как возведены каркасы их будущих домов.
Крестьяне за трудом. Поначалу они используют простые орудия труда. Затем все вместе покупают трактора и другие механические приспособления. Организуется нечто вроде киббутца.
Крестьяне организуют школы для своих детей на захваченных фермах. К сожалению, школа на этой фотографии была скорее всего разрушена, т.к. правительство объявило захват земли на ферме Санта Клара нелегальным.
оглавление  

cледующая глава