5) ЗАГОВОР ВО ИМЯ РАВЕНСТВА
§1. Настроения среди санкюлотов после прериаля: причины приведшие к пролетарским восстаниям жерминаля и прериаля не были устранены вместе с казнью рабочих-революционеров и некоторых монтаньяров. Донесение полицейских агентов от 8 брюмера III года (июнь 1795 г.) говорит следующее: "На улице Бур-л'Аббэ стоят длинные хвосты за свечами, в которых происходят драки между женщинами из-за первенства в очереди. Торговцы продают свечи отдельным богачам по четыре франка за ливр, при чем поставляют свой товар в изобилии, в то время как неимущие санкюлоты и рабочие лишены его совершенно, так что за отсутствием по вечерам необходимого освещения не могут полностью отработать свой дневной заработок."
Летом 1795 г. полиция указывет на жалобы "свидетельствующие о глубокой скорби, вызванной в действительности острым недостатком во всем необходимом, испытываемым многочисленными гражданами, принадлежащими к рабочему классу." Из разговора двух рабочих, подслушанного агентами полиции: "Я не ел уже целый день, я не могу вернуться к себе, потому что не знаю, чем накормить мою жену и детей, а они умирают с голоду". 30 октября 1795 г. полицейское донесение говорит следующее: "Нет больше доверия, нет больше надежды; отчаяние, вот единственно сохранившееся чувство".
Социальной основой термидорианской реации является многочисленное собственническое крестьянство. Они буквально грабят рабочих городов. Монархисткий агент Малле дю-Пан в письме к Людовику XVIII пишет: "Крестьяне ... придавленные при Робеспьере, сегодня вздохнули свободно, они обогащаются за счет несчастий городов. Они получают сказочные барыши; мешок хлеба окупает фермеру стоимость участка земли. Зажиточные крестьяне стали расчетливыми спекулянтами, приобретают движимость, оспаривают друг у друга продаваемые эмигрантские земли, не платят никаких налогов, поздравляют себя ежедневно с упраздением церковной десятины и феодальных прав и будут, если не возобновятся притеснения, принимать республику без какого-либо особого ропота..."
Но не только крестьяне обирали рабочих, но в еще большей степени торговцы. Донесения полиции от 11 ноября 1795 г. "Рабочие Жерменского предместья, возмущенные исключительно дороговизной съестных припасов, решились, кажется, двинуться на торговцев ... Женщины грозят наказать барышников с ножом в руках если не последует уменьшение цен." Рабочий "громко кричит о своей ненависти к негодяям, под которыми он подразумевает спекулянтов и фермеров."
Низы ропщут, но дальше драк около булочных и разговоров в очередях это не выходит. Уроки полученные в жерминале и прериале дают о себе знать. Рабочие растеряны, не знают что делать. 28 января 1796 г. "В секциях Finistere и Jardin-des-Plantes закрыто большое число мастерских и мануфактур; рабочие, занятые в них, остались без работы. Тем не менее, не было замечено каких-либо сборищ и многолюдных собраний."
Исходя из такой отчаянной обстановки, левые термидоринацы делают попытки создать руководящий центр. Но прежде пару слов об этих личностях.
§2. Социальное происхождение “пролетарских” заговорщиков: У Бабефа отец батрак в Моркур-на-Сомме, поденщик в Сен-Кантене, майор в армии Марии Терезы, и затем воспитатель будущего императора Австрии Иосифа II. Как мы видим, отец у нашего революционера был весьма пробивной и умный мужик, который из позиции батрака сумел выбиться в учителя императора. Отец обучает своего сына грамоте и математике, который затем поступает на работу писцом к феодисту (защитнику прав феодалов против крестьян, на современном языке - адвокату). Затем он сам становится феодистом. В 1789 г. публикует книгу "Постоянный кадастр", где аргументирует необходимость равного распределения налогов, т.е. Бабефа можно считать оппозиционно настроенным по отношению к правящему классу своего времени, хотя он и частично к нему принадлежит, ибо в ходе своей основной работы вынужден оставаться в рамках старой законности. В этом состоит типичная черта большинства революционных вождей, включая Виклефа, Лютера, Мора, Кромвеля, Мирабо-сына, и многих других в современности. В начале революции в провинциальном городке Руа, Бабеф вместе с печатником Дэвенон из Нуайона "издает листок информации и борьбы "Пикардийский Корреспондент". При газете Бабеф организует "консультационное бюро". "Бабефа осведомляют о всех имеющих место незаконных поборах, ему доносят о беспрерывных домогательствах дворян, о всех актах насилия и подлога. Он собирает все эти компроментирующие документы и наносит меткие удары земельным аристократам и себялюбивым богачам". Затем он попадает в тюрьму, и освобождается благодаря заступкам Марата. В администрации Робеспьера Бабеф занимает невысокий пост.
В речи к избирательному клубу, в 1794 г. Бабеф следующим образом определяет свое отношение к семье и к личной жизни: "Я пишу. Моя газета принята всеми гражданами, ненавидящими угнетение ... Упоенный похвалами моих сограждан, весь охваченный сладостным чувством, возникающим из сознания добра, сделанного своим ближним, я воспламеняюсь еще больше, я забываю все для моей родины, я забываю почти-что о своем личном существовании, я забываю жену и детей, я жертвую своим местом, я не принадлежу больше ничему, кроме дела защиты прав народа. Моя супруга и мой бедный сын, в возрасте 9 лет, оба республиканцы, настолько же преданные, как их отец и супруг, стараются мне помочь всеми возможными средствами. Они приносят жертвы. День и ночь они заняты у Гюффруа, моего издателя, за упаковкой, рассылкой и раздачей моей газеты. Домашний очаг заброшен ... У нас больше нет кухни, в течение всего этого времени мы питаемся исключительно хлебом, виноградом и орехами ..." В письме перед казнью своей жене и детям, он скажет: "Я не представлял себе иного способа осчастливить вас, как только путем общественного счастья..."
Буоннароти: из итальянской дворянской семьи, родственник гениального Микельанжело, получает юридическе образование в университете г.Пизы, некоторое время работает адвокатом. Попадает во Французскую революцию по влечению сердца: ради этого он бросает семью и собственность (всем этим он напоминает Бабефа). За заслуги перед Революцией награжден званием французского гражданина.
Дарте: студент права, ранен при штурме Бастилии, назначен членом Директории своего департамента (как все они похожи!).
Сильвен Марешаль: поэт, во время революции ему около 50 лет, проповедует "атеизм, берущий начало в нищете большинства". Как сотрудник библиотеки Мазарини, уволен за свой атеизм. Становится редактором "Революций Парижа" после смерти знаменитого Лусталло. Его отношение к французской революции: "это настоящий аграрный закон, который народ проводит в свою жизнь". Отрывок из его поэмы:
"Да, в бога верит он, предательский Мидас;
Ступая по коврам, сменяет на атлас
Постели розовой на стольную палату...
Он верит в небеса за месячную плату.
Не знает он о зле. Все - благо перед ним,
И нищий ни один утешен не был им.
Я ж бедняков сосед, я житель их селений,
Бессильный им помочь, свидетель их мучений;
Во мне клокочет гнев, и ненависти страсть;
О боге помню я, чтобы его проклясть."
Жермен: происходит из плебейской семьи в Нарбонне, получает стипендию через одного епископа для обучения в Париже. По нужде поступает в армию солдатом. Хороший оратор - после его речей люди воспринимают его мысли как свои. Во время заговора ему 25 лет.
Бертран: богатый фабрикант, влиятельный член плебейского клуба Кордельеров, заплатит своей жизнью за преданность интересам санкюлотов.
Дебон: автор трудов против частной собственности, стоит за диктатуру.
Дидье: красильщик, во время Робеспьера присяжный Революционного Трибунала, затем опять столяр (или слесарь).
Клеманс: сражался 10 августа 1792 г. перед Тюильри, присяжный Революционного Трибунала.
Дюпле: квартирохозяин Робеспьера, владелец столярной мастерской.
Друэ: сын почтемейстера.
Лепелетье, Антонелль: оба из дворянской семьи.
Среди участников заговора много "бывших" из окружения Робеспьера, но репрессированных после 9 термидора. Это и Менессье, бывший начальник парижской полиции, и Казен, бывший инспектор парижского арсенала, и Буэн, бывший мировой судья секции рынков.
§3. Фазы развития заговора: (а) Революционные университеты: восстания пролетариата в жерминале и прериале собирают "отъявленных" революционеров в тюрьмах. Фокусами революционных брожений становятся тюрьмы Плессис и Quatre-Nations в Париже. Там собираются все, кто был непригоден термидорианскому режиму, т.е. прежде всего робеспьеристы и левые термидорианцы.
Тюрьмы становятся своеобразными революционными университетами. Там прежде всего занимаются искусством и философией и обсуждают события Революции. То, что тюрьмы вообще дают возможность для развития революционного сознания - это мы видим на примере биографий Троцкого, Грамши, Фидель Кастро и др. Это не означает, конечно, что революционерам рекомендуется бежать в тюрьму для самообразования. Тюрьма, однако, дает досуг. Она также дает возможность еще раз взглянуть в лицо истинной сути социального режима при котором мы живем. Поэтому, тюрьма подвигает человек на подвиг. При сравнительно благоприятных условиях, там можно достать нужные книги, как то делает Мальком Икс (США). Ссылка, как та, через которую прошел Ленин, также является формой тюремного заключения, и она может заставить задуматься над тем "что делать?". Хорошим примером того, как тюрьма наводит на раздумья является книга Солженицины "Один день из жизни Ивана Денисовича".
Освобождение революционеров из тюрем в 1796 году происходит в результате восстания роялистов 13 вандемьера. Термидоринцы, для того чтобы сохранить власть против натиска правых, решаются освободить левых из тюрем и формируют из них "Батальон патриотов 1789 года" (боясь памяти 1793 года).
Среди освобожденных сразу формируется два течения, или как тогда говорили, "партии". Одна - это "патриоты 1789 года", мелкие буржуа, и вторая - это "Равные", т.е. ранние пролетарские революционеры.
(б) Создание “политического Лицея”: после своего освобождения, Равные поначалу встречаются в кафе и парках. В результате таких встреч, в марте 1796 г. делается первая попытка создать руководящий центр. В него входят Бабеф, Буоннароти, Дартэ, Фонтенелль, и де-ля-Дром (5 человек); они собираются несколько раз, но у них нет единства взглядов и взаимного доверия и поэтому они расходятся.
Вторая попытка - Дартэ, Жермэн, Буоннароти, Массар, де-ля-Дром и др. собираются и обсуждают вопрос: должен ли быть один руководящий центр или несколько? Второй раз они собираются в аббатстве св. Женевьевы и учреждают "общество Пантеона", таким образом решая поставленный выше вопрос в пользу одного руководящего центра, т.е. в пользу централизма. Общество Пантеона замышляется как полу-легальная организация, и таким образом, как выясняется, не соответствует задаче которую ставят перед собой Равные - свержение Директории и всего режима господства буржуазных пиявок. Слишком много мелкобуржуазных представителей и правительственных агентов становятся членами общества.
Третья попытка - попутно с обществом Пантеона, на квартире у Амара Равные устраивают тайный "политический Лицей", по выражению Буоннароти; здесь происходит выработка общего для всех заговорщиков коммунистического мировозрения.
Вообще можно сказать, что повстанческая организация прежде всего является подпольной теоретической школой. Среди большевиков такая школа существовала с самого зарождения большевизма, поначалу в виде острой полемики против меньшивиков и центристов, по всем вопросам борьбы. Позже, с оформлением партии, эта полемика дополнялась летними школами наподобии тех, которые Ленин устраивал на острове Капри, и в пригороде Парижа. С приходом большевиков к власти мы видим появление Красных Академий и Высших Партийных Школ.
Члены секретного повстанческого комитета на квартире у Амара занимаются прежде всего критикой существующего общества; таким образом они нащупывают ту цель к которой им следует идти. Они прежде всего критикуют неравенство имуществ и высказаются за упразднение частной собственности вообще. Один из заговорщиков, Бедон, пишет труд на эту тему.
Поднимается также вопрос о новой политической форме. Делаются три предложения: 1)призвать к власти остатки монтаньяров из старого Конвента, 2)новое Временное правительство образуется таким образом, что в день победы восстания народ путем прямой демократии подтвердит кандидатуры выдвинутые повстанческим комитетом, 3)дать всю полноту власти диктатору. Преобладает второе мнение. Однако вдруг возникшее недоверие к Амару (ложная тревога), приводит к тому, что эта политическая школа распадается.
В результате образуются разрозненные кружки по всему Парижу состоящие из левых республиканцев. Бабеф попутно издает свою подпольную газету "Трибун народа". Общество Пантеона прогессирует влево, т. к. главное ядро людей, которые собирались на квартире у Амара проповедуют там анти-правительственные, коммунистические принципы. В результате в общество Пантеона вливается много рабочих. Общество Пантеона закрывается правительством (Исполнительной Директорией) под предлогом того, что там читается и обсуждается запрещенная газета Бабефа.
Итак, судьба общества Пантеона показывает необходимость подпольной повстанческой организации. Только так можно сохранить существование, выжить вплоть до момента восстания. Кроме того, что легальность общества Пантеона открывает его для провокаторов и классово-неоднородных элементов; его демократичность делает его неуместным орудием для восстания. Вместе с тем, повстанческая организация должна комбинировать конспирацию с широкой поддержкой со стороны класса рабочих. Доманже это видит так: "Трудность состояла в том, чтобы суметь одновременно развернуть и широкую пропаганду и тайное руководство возможными только в конспиративной форме конкретными действиями восстания. Необходимо было, с одной стороны, агитировать среди населения, просвещать малосознательных, ободрять слабых, давать директивы народным ораторам и служить для всех руководящим центром. С другой - нужно было втихомолку разрешить главные проблемы гражданской войны, чтобы в день восстания снабдить Равных всем необходимым для победы оружием, избегнуть тех промахов, колебаний, неосторожностей, которые предшествуют обыкновенно подавлению плохо подготовленных выступлений." Примеры подобной тактики мы можем наблюдать со стороны правительств, которые свои тайные меры подготовляют обходными путями, как то распостранением определенных анекдотов, слухов среди населения, определенной направленности пропаганды в газетах и по радио, и т.д. В конечном счете, когда например принимается декрет о войне, то все “знают” что так и должно быть, что война будет “справедливой”, что наши войска будут подавлять “агрессора”, “врага народа”, и т.д.
Четвертая попытка организовать революционный центр - в марте 1796 года создается Тайная Директория. Она образуется в результате договора между Бабефом и двумя другими основателями общества Пантеона о согласовании содержания их политических статей. В Тайную Директорию поначалу входят Бабеф, Антонелль, Марешаль, Лепелетье. Затем присоединяются Дарте, Буоннароти, Дебон. Итог: 7 человек. Они собираются на квартире у Клериса, у которого в это время прячется Бабеф.
(в) Структура революционной организации: Об этом нам дает представление следующая диаграмма:
В центре мы видим Тайную Директорию (ТД). На орбитах вокруг нее находятся различные агенты. В Париже существует 12 окружных агентов (ОА) и 5 военных агентов (ВА). Кроме того, есть еще агент связи (АС) и наблюдательный агент (НА). Организация функционирует следующим образом: Тайная Директория почти каждый день собирается вместе на квартире у одного из заговорщиков с целью обсудить подготовку восстания, а также меры которые последуют после захвата власти. Узнав на опыте последних лет революционеров которые проживают в Париже, Тайная Директория выделяет из них 12 человек, каждого из которых она назначает ответственным за определенный округ Парижа. Никто из этих 12 не знает в лицо членов Тайной Директории, так как Директория общается с ними посредством агента связи (АС). Теоретически, агент связи не должен знать о людях входящих в Тайную Директорию, или окружных агентов. Он может выполнять свою работу не будучи посвящен полностью в ее суть; например, он может забирать пакет в одном месте и относить его в другое. У Равных агентом связи служит Дидье, который знает всех членов Тайной Директории в лицо; он справляется со своими поручениями отлично.
Никто из окружных агентов ни знает другого окружного агента. Все это делается в целях обеспечения "непотопляемости" организации (как перегородки в боевом корабле). Провал или предательство одного из агентов вовсе не должны означать провал заговора вообще. В будущем следует составлять досье на всех возможных кандидатов в "окружные агенты" и тщательно проверять личную биографию каждого из них прежде чем доверить хотя бы часть информации. Каждый окружной агент создавает ячейку, круг людей где пропагандируются и проверяются принципы исходящие от Тайной Директории. В свою очередь окружные агенты ведут записи об участниках дискуссий, и посылают в руководящий центр каждый день отчеты о проделанной работе, о кадрах, о мерах исходящих от Тайной Директории. Таким образом обеспечивается конспиративная двухсторонняя связь между руководящим центром и местными ячейками.
То что делают окружные агенты среди гражданского населения, то же самое делают военные агенты среди солдат и младших офицеров. Организуются ячейки где пропагандируются взгляды Бабефа. За деятельностью военных и окружных агентов непосредственно наблюдают и координируют их деятельность наблюдательные агенты (НА). Наблюдательные агенты имеют прямой выход на Тайную Директорию. Жермен и Дарте исполняют роль наблюдательных агентов и они очень взыскательны к своим подчиненным. Вот например их предупреждение окружному агенту Казену: "Помни, что ты больше не принадлежишь себе; с тобой говорят люди, которые не шутят с заговорами. Горе тому, кто злоупотребит их доверием." Следует думать что в будущем должен быть Революционный Трибунал, который смертью будет наказывать всех предателей и шпионов.
Следует добавить, что у Тайной Директории есть свои люди в аппарате правительства, шпионы; это контр-разведка в зародыше. Это позволяет Тайной Директории предупредить многие полицейские меры.
Общество Пантеона, результат второй попытки организовать революционный центр, существует некоторое время совместно с Тайной Директорией. Неоднородная классовая структура пантеонщиков позже найдет свое эхо в неоднородной классовой природе внутри самой Тайной Директории. Это общество бабувисты используют как легальную крышу для распостранения своих взглядов, для измерения революционной энергии народа, и для набора добровольцев в свои ячейки. Закрытие общества Пантеона правительством не является существенным ударом по основной революционной структуре Равных.
Мне кажется, что модель организации заговора Равных вполне пригодна для будущего коммунистического переворота, если только ее расширить до международного масштаба. Бабувисты о международной революции не помышляли; будущие отношения Франции с другими странами они видели в форме "железного занавеса", т.е. они считали, что французская республика установит монополию внешней торговли, и будет тщательно следить за всеми гостями из-за рубежа. Доступ всяким контр-революционным влияниям внутрь страны будет строго противопоказан.
Отношение бабувистов к судьбе Революции в других частях Франции примерно такое же, как у большевиков по отношению к Революции в Западной Европе. Они надеятся на полу-спонтанное повторение того же сценария переворота, который французы должны были наблюдать в Париже. Как свидетельствует опыт Коммуны (в 1871 г.), а также опыт большевиков, такие полу-анархические надежды напрасны. Опыт Коммуны показывает, что одной из главных причин ее поражения было то, что Революция ограничила себя рамками Парижа, не пошла немедленно на Версаль, главное убежище контр-революции. Опыт Русской революции также показывает, что одной из причин отката революции было то, что большевики не подготовили переворот в своей стране совместно со спартакистами в Германии (см.Л.Д.Троцкий, “Что такое СССР?”).
(г) Пропаганда и агитация среди санкюлотов, женщин и солдат: как только образовалась агентура Тайной Директории, немедленно начинается печатание и распостранение произведений для просвещения народа. Это делается посредством различных памфлетов и афиш коммунистического содержания.
Сущность социальной доктрины Тайной Директории выражена в "Анализе доктрины Бабефа". Там говорится, что "неравенство и угнетение являются синонимами". Из угнетения происходит неравенство. Угнетение основано на частной собственности. Следовательно, борьба за равенство есть борьба против частной собственности.
Методы пропаганды и агитации бабувистов могут быть полезны для будущих революционеров, и поэтому мы читаем у Доманже: "Пропаганда велась через газеты, афиши, брошюры, семейные клубы, песни и через организацию ячеек в мастерских и в армии ... так как газеты по цене были недоступны рабочим, бабувисты проникали в широкие слои народных масс, главным образом при помощи плакатов и брошюр. "Анализ доктрины Бабефа" со второй половины жерминаля "вскружил всем голову". Для самого широкого распострания плакатов, гражданские агенты организовывали целые компании и группы расклейщиков и распостранителей. Они срывали афиши правящих классов, наклеивали на их место литературу заговора, образовали группу защиты своих афиш и разъяснения их народу.
В то же время из подпольных типографий систематически выпускались брошюры. От 23 жерминаля [12 апреля 1796 г.] до 11 флориаля IV г. [30 апреля 1796 г.] было выпущено в обращение 11 брошюр. Агенты округов распостраняли их в семейных клубах. Эти маленькие клубы, рассеянные по рабочим квартирам, имели то преимущество, что могли питать, поддерживать и формировать общественное мнение, ускользая от полицейских преследований.
Надлежащее внимание было уделено пропаганде через песни. При подходящем случае расклеивались агитационные куплеты. Так вошла в моду "Новая песнь для предместий" Сильвена Марешаля. Вот два последних куплета из этой песни:
Рукою граждан и солдат
Разрушены, в пыли лежат
Бастилий и престолов узы.
Враг новый, деспоты Палат,
Страшитесь граждан и солдат
Несокрушимого союза!
Уверен я, тюрьма одна
За песнь мою мне суждена, -
И это мне мученье.
Но будет песню петь народ
Поэта другом назовет, -
И в этом утешенье.
А вот два куплета из песни Марешаля о настоящем политическом моменте; его можно понимать как “пир среди чумы”:
Зачем народ - рабы труда
А те пируют без заботы?
Зачем богатство и нужда?
На бой, вставайте, санкюлоты!
Во имя родины святой
Грабеж неслыханный творится,
И доблестью спешит разбой
И воровство - нуждой прикрыться.
Далее у Доманже мы читаем: "Предписанием от 19 жерминаля [8 апреля 1796 г.] Тайная Директория потребовала от гражданских агентов представить ей сведения о мастерских их округов, с указанием количества занятых в них рабочих, характера их работ, их настроения и целого ряда других сведений. Пять дней спустя расторопный агент 5-го округа писал Тайной Директории: "Мне удалось найти несколько мастерских; теперь мы заняты обработкой рабочих; усердие и энергия моих людей подают большие надежды".
Заговорщики не оставили в стороне и женщин. Они чувствовали, какую пользу можно извлечь из "прекрасного пола", который плохо переносит "иго тирании". Агент 12-го округа писал 11 флориаля [30 апреля 1796 г.]: "Женщины волнуются и намерены вмешаться в дело." На женщин из народа рассчитывали, чтобы внести замешательство в ряды войск в момент восстания. Предполагалось, если не удастся привлечь армию на свою сторону, во всяком случае добиться ее нейтрализации.
Военные агенты занимались пропагандой внутри казарм, в то время как женщины и патриоты агитировали солдат вне казарм. “Кафе "Китайские Бани", на углу улицы Мишодиер и бульвара Итальянского Театра, было сборным пунктом Равных, привлекавшим туда военных. Там декламировала и пела революционные песни хорошенькая Софи Лапьерр, и слушатели приходили в экстаз..."
Заговорщики "старались извлечь пользу даже из патриотических элементов полиции. Гражданские агенты должны были давать сведения о шпионах своего района и использовать также сочувствующих полицейских. Таким образом, полицейский комиссар секции Обсерватории Гулар мог оказать большие услуги заговору".
В "Courrier Republican" от 24 жерминаля IV года мы читаем: "Люди из Пантеона наглеют с каждым днем ... Вчера они прибивали к стенам в предместьях, на Гревской площади и в других местах возмутительную прокламацию, составленную Бабефом и содержащую изложение его доктрины. Та же прокламация, напечатанная в маленьком формате, раздавалась женщинами в уличной толпе, становящейся с каждым днем все многолюдной. Так, одна из этих женщин поднялась на стул в саду Тюльери и читала вслух бунтовщическое призвание Бабефа. Стража пыталась положить конец подобному бесчинству, но услужливые пантеоновцы дали возможность скрыться женщине-оратору."
"Courrier Republican" от 25 жерминаля сообщает: "Встречаются четверо или пятеро пантеоновцев, они начинают говорить между собою об общественных делах, оплакивают народную нужду; к ним присоединяются уличные зеваки; подходят вязальщицы-робеспьеристки; начинаются жалобы на тиранию торговцев, на роялисткие заговоры, но главным образом на деспотизм пяти королей и шуанов из двух Советов ... Такое сравнение крепко засело в головах многочисленных невежд, и вот начинаются разговоры о свободе и равенстве ... Комментируют Шале, Антонелля, Бабефа. Восхваляют блага, которые могли бы установиться в случае общности имуществ и доходов с промышленности. Наконец, все время проклинают день 9 термидора. Говорят о счастливых днях неподкупного Робеспьера. Он одергивал богатых; он давал хлеб народу; он поддерживал курс ассигната; он платил рабочим; он массами гильотинировал аристократов ..."
А вот полицейский рапорт за тот же период: "Анализ доктрины Бабефа" читается при аплодисментах слушателей, преимущественно рабочих; прокламация эта оживленно обсуждалась в течение вчерашнего дня в Антуанском предместье ... Новые экземпляры были вывешены сегодня ночью, часть их удалось убрать в течение утра."
(д) Военный план: принципально, существует 2 способа разгромить армию правительства - это сагитировать одни части и уничтожать другие. Верные правительству части в день восстания должны быть уничтожены. Из указания Тайной Директории: "в день восстания все связи, существующие между правительством и гражданами должны быть порваны ... отдача приказа от имени тиранической власти или его исполнение явится в этот день преступлением против нации, караемым немедленно смертной казнью." Не надо забывать, что в день взятия Бастилии именно умелые действия королевских канониров на стороне народа сломили сопротивление гарнизона этой политической тюрьмы.
Итак, военные агенты Тайной Директории, а также простые граждане, агитируют и пропагандируют солдат, в то время как создается Военный комитет которому поручено разработать план военных действий. Военному комитету были передаются соответствующие сведения о численности и качестве вооруженных сил "равных". Эти вооруженные силы состоят из "не менее 17 000 человек, включая в это число 4000 революционеров, 1500 должностных лиц робеспьеровского режима, 1000 артиллеристов, 500 смещенных офицеров, 1000 революционеров из провинции, 1500 гренадеров Законодательного Корпуса, 500 военных арестантов, 6000 полицейских легионеров, 1000 инвалидов" (из книги П.П.Щеголева).
Элементарное правило военной науки есть то, что для того чтобы победить необходимо иметь перевес в силе на ключевом участке фронта. Большинство революционеров не понимают этой истины, расчитывают на внезапное восстание масс которые их поддержат, и потому терпят поражение. Тайная Директория выгодно отличается тем, что постоянно ведет учет своим военным силам и силам правительства, следит за тем как изменяется это соотношение. Таким образом Тайная Директория надеется определить правильный момент для вооруженного восстания.
Важно отметить то, что у заговорщиков уже есть оружие перед началом восстания. Они надеятся овладеть дополнительным оружием в ходе самого восстания. Буоннароти: "Участники заговора ... имели в своем распоряжении оружие и снаряжение, которыми были снабжены гренадеры Законодательного собрания и легионеры; кроме того, они рассчитывали захватить оружие, имевшееся у оружейных мастеров, в центральных пунктах секций, в Тюльери, у фельянов, и во Дворце Инвалидов, при помощи наиболее отважных граждан и при сочувствии лиц, которыми была поручена охрана оружейных складов. Они, кроме того, рассчитывали на артиллерию преданного им Венсенского лагеря ..."
Предложение офицеров охраны правительства заколоть членов Исполнительной Директории было отклонено "до того момента, когда одновременное действие всех мероприятий сделает победу несомненной." (Буоннароти) Здесь важно отметить фразу "одновременное действие"; ибо все части революционной армии должны действовать по заранее намеченному плану. Террористический ход событий отвергается.
Тайная Директория принимает план действия, главные черты которого состоят в следующем:
1) штурм здания Исполнительной Директории, Законодательного Собрания, и Генерального Штаба;
2) лучше вооруженные отряды захватывают оружие в Гренельском и Венсенском лагерях;
3) женщины агитируют солдат правительства;
4) часть отрядов перекрывают все пути сообщения ведущие из города, и внутри города; сходки аристократов немедленно подавляются;
5) часть отрядов пресекает собрания контр-революционеров и грабежи;
6) проводится обеспечение войск провизией;
7) немедленно после окончания военных действий повстанцы и народ предместий собираются на площади недалеко от того места где находится штаб Тайной Директории, и проводят путем прямого голосования ряд мер необходимых для Революции.
